Боюсь ли я смерти – спрашивает нечто из моих внутренних глубин? Наверное, если бы боялся, то не делал бы то, что делаю. Вопрос в том, что представляет из себя смерть? Ограничивается ли она лишь физиологическим процессом прекращения жизни, или обусловливается вечностью души? Имеет ли смерть над нами власть, или мы способны властвовать над смертью? Может, я уже давно мёртв и пребываю в некой нирване, управляя оттуда своим телом, своими действиями, своими эмоциями? Кто я? - для меня самого загадка. Так как же меня хотят найти и наказать? И наказать за что? — за смерть, над которой не властны! Наказывать меня за что-то — это так же бессмысленно, как наказывать верёвку, стянувшую горло и перекрывшую дыхание повешенному. Жалкие кретины! Но больший абсурд в том, что они хотят схватить меня и изолировать от общества! Это получается, что меня хотят изолировать от подобных Розе Мальты — убившей в пьяном угаре на своей машине ребёнка и не понёсшей наказания, проповедовавшей аборты, развращавшей своими песнями, видеоклипами, постами в соцсетях и поведением конченной шлюхи молодёжь; или огородить меня от похожих на прятавшегося за подставными лицами Бариева, насиловавшего детей и делавшего из молодых и красивых девушек, не понявших ещё жизни, продажных женщин — у него это было поставлено на конвейер; или я опасен для таких, как Захаров - владельца множества ночных клубов для детишек проворовавшейся во власти и бандитской элиты, причастного к поставкам наркотиков в столицу и область, хозяина грязных борделей и казино? Во истину — огородите их от меня! Избавьте своё смердящее общество от моего внимания!
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Реальность - Андрей Скворцов Я специально не уточняю в самом начале кто именно "он", жил. Лес жил своей внутренней жизнью под кистью и в воображении мастера. И мастер жил каждой травинкой, и тёплым лучом своего мира. Их жизнь была в единстве и гармонии. Это просто была ЖИЗНЬ. Ни та, ни эта, просто жизнь в некой иной для нас реальности. Эта жизнь была за тонкой гранью воображения художника, и, пока он находился внутри, она была реальна и осязаема. Даже мы, читая описание леса, если имеем достаточно воображения и эмоциональности можем проникнуть на мгновение за эту грань.
История в своём завершении забывает об этой жизни. Её будто и не было. Она испарилась под взглядом оценщика картин и превратилась в работу. Мастер не мог возвратиться не к работе, - он не мог вернуть прежнее присутствие жизни. Смерть произвёл СУД. Мастер превратился в оценщика подобно тому, как жизнь и гармония с Богом были нарушены в Эдеме посредством суда. Адам и Ева действительно умерли в тот самый день, когда "открылись глаза их". Непослушание не было причиной грехопадения. Суд стал причиной непослушания.
И ещё одна грань того же. В этой истории описывается надмение. Надмение не как характеристика, а как глагол. Как выход из единства и гармонии, и постановка себя над и вне оцениваемого объекта. Надмение и суд есть сущность грехопадения!
